Звездная ночь над Роной (Дмитрий Зубов)

Звездная ночь над Роной

(Дмитрий Зубов)

В феврале 1888 года по совету Тулуз-Лотрека Ван Гог переезжает в Арль. Позади два года парижской жизни, более двух тысяч работ, из которых ни одна так и не нашла своего покупателя. От полного отчаяния спасает только поддержка брата Тео, близкого друга, советчика и главного адресата его писем. Но здесь, на юге Франции, вдали от столичной суеты все меняется: измученная душа Винсента хотя бы на короткий срок вновь обретает покой и гармонию. Арль представляется художнику райским уголком, местом грез, страной «Утопией»: цветущие сады и старинные парки города, незабываемые поездки к морю, залитые солнцем окрестные поля и конечно же — пленительные южные ночи.

«Я часто думаю, что ночь более оживлена и более богата красками, чем день», — пишет Винсент брату. Во время долгих ночных прогулок все то, что казалось ушедшим, разрушенным, навсегда забытым, растаявшим вместе с юношескими мечтами, вновь оживает с прежней силой. Казалось, что уже никогда не вернуть годы, отданные служению Богу, когда будущий художник читал Библию рабочим, делился с ними последними одеждой и деньгами; никогда не воскресить и того страстного, почти религиозного пыла, с которым он, порвав с семьей, без оглядки отдался занятиям живописью. Казалось, что все ушло… Но звездное небо над Арлем напомнило Винсенту о чем-то важном, и вдруг стало ясно, что мистическое отношение к искусству никогда не покидало его сердца, оно лишь до времени укрылось от ударов судьбы в самых сокровенных уголках души, чтобы вновь прорваться наружу. «Временами я испытываю страшную потребность — как бы это сказать — в религии, — пишет он брату. — Тогда я выхожу ночью писать звезды».

Но как писать в темноте? Винсент непреклонен и верен себе: он не собирается, подобно товарищам по цеху, творить по памяти или создавая картину в воображении. Ему нужна натура, настоящие звезды и настоящее небо. И тогда он прикрепляет к своей соломенной шляпе свечу, собирает кисти, краски и выходит на берега Роны писать ночные пейзажи…

«Мне хотелось бы писать мужчин и женщин, вкладывая в них что-то от вечности…» А что может быть лучше для отражения вечности, чем ночь и звездное небо? Маленькие фигурки мужчины и женщины в углу картины незаметны и теряются в расплывающейся перспективе ночного города. Над ними — семь звезд Большой Медведицы, семь маленьких солнышек, оттеняющих своим сиянием глубину небесного свода. Звезды такие далекие, но такие доступные; они часть Вечности, поскольку были здесь всегда, в отличие от городских фонарей, льющих свой искусственный свет в темные воды Роны. Течение реки медленно, но верно растворяет в себе земные огни и уносит их прочь. Две лодки у причала приглашают отправиться следом, но люди не замечают земных знаков, их лица обращены вверх, к звездному небу.

^{Звездная ночь над Роной. 1888}

«Всякий раз, когда я вижу звезды, я начинаю мечтать так же непроизвольно, как я мечтаю, глядя на черные точки, которыми на карте обозначены города и деревни. Почему, спрашиваю я себя, светлые точки на небосклоне должны быть менее доступны для нас, чем черные точки на карте Франции? Подобно тому как нас везет поезд, когда мы едем в Руан или Тараскон, смерть уносит нас к звездам». Пророчеству скоро суждено было сбыться: до трагической смерти художника оставалось меньше двух лет…

Современник Ван Гога французский астроном Камиль-Фламарион, размышляя о посмертной судьбе Галилея, Будды, Сократа, Конфуция и других великих людей, пришел к выводу, что «их звезды все еще сияют, они существуют где-то в других сферах и в этих иных мирах продолжают свою работу, прерванную на земле». Может быть, кто-то и сегодня, глядя на звездное небо, вдруг узнает в маленькой светящейся точке скромную звезду художника Винсента Ван Гога. Узнает и вспомнит о вечности…

Данный текст является ознакомительным фрагментом.