XLIV Амада

XLIV

Амада

Госпожа Эдварде называет храм «сараем снаружи и камеей изнутри». Он стоит на левом берегу Нила, который здесь делает поворот почти прямо на юг и течет через бесплодную необитаемую пустыню. Непонятно, зачем было строить храм в таком месте, но, кажется, здесь еще со времен XII династии было священное место. Возможно, что Сенусерт III возвел первое святилище, так как его имя встречается в храме, а на камнях в окрестностях храма найдены имена людей Среднего царства. Святилище Сенусерта, если оно и было, исчезло давным-давно, и нынешнее здание датируется серединой XVIII династии. Его возвели Тутмос III и его сын Аменхотеп II; изображения и картуши двух царей попеременно встречаются по всему храму. Тутмос IV сделал некоторые добавления и изменения, а фараоны XIX династии продолжили отделку храма, после чего египетские цари, видимо, потеряли к нему интерес, и здание пришло в упадок.

Храм посвящен Амону-Ра и Ра-Хорахте, это показывает, что их считали защитниками Нубии еще во времена Тутмоса III. Изображения Амона стали жертвой идолоборческого рвения Эхнатона, чье ревностное почитание этого бога при восшествии на престол сменила ненависть к нему, понуждая истреблять его имя и статуи везде, где бы они ни встречались. Сети I восстановил уничтоженные изображения и надписи в Амаде, как и во многих других египетских храмах, видимо посвящая этому благочестивому занятию много времени и денег.

От кирпичного входного пилона, который выходил на реку, теперь не осталось ничего, кроме каменного входа (А), ведущего во внешний двор (В), построенный Тутмосом III и Аменхотепом II. Двор был открытым и окружался кирпичной стеной, в его дальнем конце стояла небольшая колоннада из четырех шестнадцатигранных колонн. Тутмос IV перестроил его, возведя двенадцать квадратных колонн и оперев на них крышу, превратив его таким образом в гипостильный зал (илл. LIX, 1, 2, LX). Отделка стен, предпринятая Тутмосом IV, представляет особый интерес, так как изображает некоторые нетипичные ритуалы, которые, возможно, входили в церемонию коронации. Текст, отмечающий возраст фараона и омовение в Водах Жизни, встречается в сценах коронации Хатшепсут; сцена с омовением не так уж редка в скульптурах Птолемеев, но совсем не характерна для более ранних периодов. В Египте существовали некоторые храмы, где фараон, только что взошедший на трон, должен был совершить несколько ритуалов и пройти через обряды посвящения. Вполне вероятно, что так было и в Нубии и что амадский храм мог быть одним из храмов, отведенных для этой цели. На другой весьма интересной сцене фараон стоит на коленях перед священным деревом, что является пережитком первобытного культа деревьев. Примечательно, что фараон в этих церемониях связан с египетскими богами и нубийскими богинями – Сатет из Катаракты и Хатор из Абу-Симбела, – но отсутствие нубийских богов бросается в глаза. Также интересны тексты XIX династии. В одной сцене наместник Рамсеса II поклоняется имени фараона, кроме того, на южной стене двора есть портрет Таусерт, дочери Рамсеса II и царицы Сиптаха.

Через дверь, расположенную на оси двора, можно попасть в вестибюль или поперечную камеру (С); из нее три двери ведут в три помещения (D, Е, F), центральное из которых – святая святых (Е). На притолоке двери, ведущей из двора в вестибюль, изображено омовение Аменхотепа II, он стоит перед Хором и Тотом, которые льют на него Воду Жизни.

На задней стене святилища есть надпись в «окне царского явления», где царь стоял во время совершения религиозных ритуалов. Надпись говорит об Аменхотепе II и является рассказом о человеческом жертвоприношении, который напоминает нам рассказ о Самуиле, разрубившем Агага перед Господом: «Когда его величество радостно вернулся к его отцу Амону, он собственноручно убил своей булавой семь принцев, которые были в земле Тихси и которых поместили вниз головой на носу ладьи его величества. Шестерых из этих павших повесили перед стеной Фив. Потом оставшегося отвезли вверх по реке в Нубию и повесили на стене Напаты, чтобы свидетельствовать о неизменных победах его величества во всех землях и странах негритянских». Две двери на севере и на юге святая святых ведут в небольшие комнаты, где, вероятно, хранились храмовые сосуды.

Скульптуры в южной комнате (F), примыкающей к вестибюлю, изображают церемонию при закладке храма. Они представляют историческую ценность, ибо по ним видно, какую роль играли в основании храма два царственных строителя. Тутмос III совершает церемонию закладки первого камня, а Аменхотеп II приносит жертву по окончании строительства.

На стенах храма есть несколько надписей различных времен. Две самые удивительные – это надписи XVII века, одна из которых утверждает, что «Геродот видел и дивился», под ней, тоже по-гречески, но более поздним стилем, начертано: «Нет, не видел».

Христиане, превратив храм в церковь, обошлись с ним мягко, они всего лишь оштукатурили и побелили стены и тем самым уберегли скульптуры от мусульман, последовавших за ними, а также от разрушительного воздействия времени.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.