Завершение ансамблей центральных площадей и улиц

Завершение ансамблей центральных площадей и улиц

Архитектурный облик центра русской столицы, сложившийся к концу первой трети XIX века, в итоге творческой деятельности нескольких поколений зодчих и строителей, приобрел ту гармоническую законченность и соразмерность, которые вызывали восторги современников и продолжают восхищать и в наши дни.

Ансамблевый характер застройки, столь ярко воплотившийся в деятельности петербургских зодчих эпохи классицизма, сохранялся, хотя и с не столь широким размахом, в творчестве ряда архитекторов следующего поколения. В 1840-1850-х годах в целостное созвездие ансамблей центра Петербурга, возникшее на протяжении XVIII века и в первой трети XIX века, были внесены некоторые дополнения.

В 1840-х годах был завершен ансамбль Дворцовой площади. Как уже говорилось, по проекту А. П. Брюллова в 1837–1843 годах на восточной ее стороне было возведено здание Штаба гвардейского корпуса. Главный фасад Штаба гвардии Брюллов спроектировал в формах классицизма, но в очень сдержанной, спокойной и несколько суховатой их трактовке. Он отказался от сильных архитектурных и скульптурных акцентов: постройка Брюллова, декорированная равномерно расставленными полуколоннами ионического ордера, воспринимается как своего рода аккомпанемент в той мощной архитектурной симфонии, которую разыгрывают в ансамбле площади его главные компоненты, созданные Ф.-Б. Растрелли, К. И. Росси и О. Монферраном.

В середине 1840-х годов здание Главного штаба было удлинено в сторону Невского проспекта: к нему присоединился угловой участок, который ранее занимало здание Вольного экономического общества. Архитектор И. Д. Черник возвел на этом участке новое здание, продолжившее постройку Росси к западу и соединившее ее с началом Невского проспекта. Черник стремился трактовать возведенное им здание как продолжение постройки Росси: он придал ему такую же высоту, так же разделил его на этажи и откровенно «цитировал» в оформлении фасадов некоторые мотивы здания Главного штаба — характерный ампирный антаблемент, завершающий фасад, и междуэтажную тягу, декорированную меандром. Наличники окон также решены в традициях позднего классицизма, но отличаются от наличников Росси: этим приемом Черник как бы отчленил свое произведение от постройки Росси, сохранив ее композицию, близкую к симметричной. Произведение Черника тактично дополнило ансамбль Дворцовой площади, и только его немасштабно крупные гранитные порталы свидетельствуют о начинающейся утрате того чувства пропорций, которым отличалось зодчество классицизма в период его расцвета.

В начале 1840-х годов частично изменился облик Малого Эрмитажа, построенного в 1760-1770-х годах архитектором Ю. М. Фельтеном (он расположен на улице Халтурина, рядом с Зимним дворцом). Архитектор В. П. Стасов надстроил над ним четвертый этаж и тем самым уравнял его по высоте с соседними зданиями, придав застройке квартала большую цельность.

Новые здания появились и вблизи Дворцовой площади.

На углу Зимней канавки и Миллионной улицы (ныне улица Халтурина) в 1839–1852 годах было возведено монументальное здание «Императорского музеума», спроектированное архитектором Л. Кленце (см. с. 170–172). Оно завершило ансамбль зданий Эрмитажа и в градостроительном отношении сыграло роль своего рода композиционной связки между ансамблем Дворцовой площади и застройкой Миллионной улицы.

Вскоре после завершения строительства «Императорского музеума», в первой половине 1850-х годов, на противоположном — восточном берегу Зимней канавки было построено новое здание казармы для 1-го батальона и офицеров лейб-гвардии Преображенского полка (см. с. 171). Одним своим фасадом оно выходит на Зимнюю канавку, другим — на бывшую Миллионную улицу. В корпусе со стороны Зимней канавки располагалась казарма для холостых «нижних чинов», в первом этаже — солдатская кухня и столовая; в восточном флигеле, с окнами во внутренний двор, — казарма для женатых «нижних чинов». Корпус, выходящий фасадом на Миллионную улицу, был занят квартирами офицеров, причем весь третий этаж занимала обширная квартира полкового командира из 11 комнат[254].

Фасады здания обработаны очень сдержанно: большие, редко расставленные окна окаймлены наличниками простого рисунка, стены расчленены тягами и завершаются массивным карнизом. Облик здания строг, по-военному подтянут, даже несколько суров: в мерном ритме окон, в суховатых, графичных линиях руста есть нечто, отчетливо созвучное назначению казармы.

Согласно архивным документам, постройку казармы осуществил в 1853–1857 годах архитектор В. П. Львов «по собственному проекту»[255].

В 1853 году, когда строительство казармы уже развернулось, возник замысел надстроить расположенный рядом с ней на Зимней канавке небольшой трехэтажный дом дворцового ведомства, примыкающий к Эрмитажному театру, построенному Дж. Кваренги в 1783–1787 годах. Разработка этого проекта была поручена А. И. Штакеншнейдеру[256]. В одном из вариантов Штакеншнейдер трактовал надстраиваемый дом как продолжение казармы, применив такую же компоновку фасада, в другом — придерживался мотивов классицизма конца XVIII века в духе Кваренги. Эти проекты остались нереализованными, но они интересны как иллюстрация градостроительных установок середины XIX века.

Здания Нового Эрмитажа и казармы 1-го батальона Преображенского полка, фланкирующие Зимнюю канавку, образовали хорошо уравновешенную композицию, обладающую несомненной художественной цельностью. Так возник своеобразный микроансамбль, продолжающий градостроительные традиции эпохи классицизма, но решенный уже иными художественными средствами, отвечающими стилевым особенностям ранней эклектики. В то же время сопоставление зданий Нового Эрмитажа и казармы Преображенского полка позволяет со всей отчетливостью выявить особенности того нового творческого метода, который лег в основу эклектики. И в том и в другом случае при проектировании фасада был выбран «стиль, приличный сущности дела»: неогрек, дополненный многочисленными скульптурами, — для «Музеума», предельно сдержанный неоренессанс — для здания казармы. Тесная, органичная взаимосвязь функции и архитектурного образа в этих зданиях — один из наиболее наглядных примеров практического воплощения принципа «умного выбора», декларированного эклектикой.

Архитектурный ансамбль Марсова поля, построенный на гармоничном равновесии зеленых массивов садов — Летнего и Михайловского, окружающих его пространство с востока и с юга, и зданий, сформировавших западную и северную стороны ансамбля, в основном сложился в XVIII-первой трети XIX века. Важнейшими этапами в его формировании были создание Суворовской площади, связавшей Марсово поле с Невой (проект архитектора К. И. Росси, 1818 г.), строительство монументального здания казармы лейб-гвардии Павловского полка, осуществленное архитектором В. П. Стасовым в 1817–1819 годах, и жилого дома на углу Мойки, построенного архитектором Д. Адамини в 1823–1827 годах. Заключительные штрихи в формирование ансамблевой композиции зданий, окруживших Марсово поле с севера и с запада, были внесены во второй трети XIX века. В 1830-х годах В. П. Стасов надстроил по заданию нового владельца, принца Ольденбургского, среднюю часть южного фасада бывшего дома Бецкого на углу Лебяжьего канала, сделав объем здания более спокойным и массивным. Служебный корпус Мраморного дворца, возведенный А. П. Брюлловым во второй половине 1840-начале 1850-х годов, тактично сочетаясь с прославленным произведением А. Ринальди, удачно завершил северный фас Марсова поля и сформировал западную сторону Суворовской площади. На западной стороне Марсова поля, рядом с казармой Павловского полка, в 1858–1859 годах появился трехэтажный жилой дом, перестроенный из бывшего особняка Румянцевых[257]. Его сдержанный классицистический фасад, равный по высоте зданию казармы, удачно сочетается с постройкой Стасова, оттеняя ее монументальность и торжественность.

«Казалось, Петербург не может быть красивее, — писала в сентябре 1844 года газета „Северная пчела“, — а вот он в этот год так изукрасился, что его и узнать нельзя. Помните ли вы этот канал, который тянулся от Конногвардейского манежа к Новой Голландии?.. Посмотрите, что тут теперь! Канал покрыт сводом, и во всю длину этой огромной площади (улицею не смею назвать) устроен прелестнейший бульвар с тротуарами, осененный в четыре ряда липами… На углу против Новой Голландии строится полковая церковь Конной Гвардии, на том месте, откуда с бульвара поворот на мост через Неву. Здесь также часть канала до самой Невы покрыта сводом, и теперь здесь также площадь…

В виду Невы стоит исполин Исаакиевский собор, соперничающий ростом с одним из семи чудес древнего мира, с египетскими пирамидами, а красотой отделки — с римским колоссом, храмом святого Петра. За Исаакиевским собором опять новая площадь, открывшаяся сломкой огромного дома Горанопуло и арками через Мойку, пристроенными к Синему мосту. Противу этой площади красуется новый дворец прекрасной архитектуры. Таким образом, вся эта часть города… приняла совершенно новый вид и новые размеры. Это новый город.

Пройдемте далее — и вот оканчивается постройкой Эрмитаж или Музей изящных искусств, а на углу Невского проспекта сломан ветхий дом императорского Вольного Экономического общества и возвышается новое здание, входящее в состав фасада Главного Штаба, и все это в изящном вкусе, в колоссальных размерах»[258].

Строительство грандиозного Исаакиевского собора, спроектированного О. Монферраном, началось еще в 1818 году, но очень сильно затянулось, так как огромные размеры здания и его сложная отделка требовали больших затрат и времени и средств: собор был закончен только в 1858 году.

В 1840-1850-х годах сформировалась южная часть ансамбля Исаакиевской площади.

В 1839–1844 годах архитектор А. И. Штакеншнейдер построил монументальный Мариинский дворец, замкнувший с юга пространство Исаакиевской площади. Составлявшие этот квартал особняки XVIII века были откуплены в казну и снесены, но стены одного из них — особняка Чернышева, стоявшего в глубине участка, Штакеншнейдер включил в состав западной половины своей постройки. Таким образом, Мариинский дворец оказался отодвинутым вглубь от старой линии застройки и перед ним образовалось дополнительное открытое пространство. При этом и сам дворец стал выглядеть более импозантно, и улучшился обзор Исаакиевского собора, а увеличенные размеры Исаакиевской площади стали лучше соотноситься с масштабом этого грандиозного здания. Так бывший ученик и сотрудник Монферрана выступил его соавтором в создании нового городского ансамбля.

Одновременно со строительством Мариинского дворца, в 1842 году, был расширен чугунный Синий мост через Мойку, построенный В. И. Гесте в 1818 году[259]: теперь его ширина достигла почти 100 метров. Мост стал частью площади, и ее пространственная композиция получила необходимую цельность и глубину.

С постройкой зданий Министерства государственных имуществ, возведенных по проекту архитектора Н. Е. Ефимова во второй половине 1840-начале 1850-х годов, ансамбль Исаакиевской площади приобрел композиционную законченность и ту представительность, репрезентативность, которые отвечали ее важной градообразующей роли в общей системе архитектурного центра николаевского Петербурга. Правда, угловые участки, занятые частными домами, своими более низкими объемами несколько нарушали масштабную целостность композиции: она была достигнута позднее, уже в XX столетии.

Памятник Николаю I. Фотография конца XIX в.

В 1856–1859 годах в центре Исаакиевской площади был сооружен памятник Николаю I. Проект пьедестала разработал О. Монферран, конную статую изготовил скульптор П. К. Клодт. Пьедестал декорирован аллегорическими статуями и изображениями античных воинских трофеев, созданными скульптором Р. К. Залеманом, а также четырьмя барельефами, изображающими деяния императора. Один из них — «Поднесение Сперанским свода законов» — исполнил скульптор Р. К. Залеман, три других — скульптор Н. А. Рамазанов; они рассказывают о подавлении восстания на Сенатской площади 14 декабря 1825 года, об усмирении холерного бунта на Сенной площади в 1831 году и об открытии железной дороги Москва — Петербург в 1851 году[260]. Фонари у памятника исполнены по модели архитектора Р. К. Вейгельта. Пьедестал был окружен невысокой оградой, спроектированной архитектором Л. Л. Бонштедтом[261] (позднее она была демонтирована).

Памятник Николаю I органично вписался в пространство Исаакиевской площади. Совмещение «натуральности изображения» (в статуе императора и в барельефах) с аллегорическими фигурами и атрибутами, вычурные, почти барочные по своей стилистике формы пьедестала, обилие декоративных элементов определяют художественную характеристику памятника. Таким образом, его пластическое решение и его архитектурная стилистика воплотили те новые тенденции, которые были характерны для развития искусства и архитектуры в середине XIX века.

Заключительные архитектурные штрихи в ансамбль соседней Сенатской площади были внесены в 1840-х годах, когда возникла новая городская магистраль — Конногвардейский бульвар (ныне бульвар Профсоюзов), связавший Сенатскую площадь с новой Благовещенской площадью (теперь площадь Труда). В 1840-х годах был заключен в трубу и засыпан Адмиралтейский канал: на его месте, в соответствии с проектным замыслом К. И. Росси, был устроен Конногвардейский бульвар (работы проводились под руководством Н. Е. Ефимова). Въезд на бульвар со стороны Сенатской площади был оформлен гранитными колоннами, спроектированными К. И. Росси. На колоннах установили статуи Слав, созданные берлинским скульптором X. Раухом.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.