Блистательные мастера иллюзий
Блистательные мастера иллюзий
В Россию иллюзионное искусство пришло из Византии, куда, в свою очередь, в давние времена было занесено сирийцами, которые унаследовали профессиональные секреты иллюзионистов Древнего Египта и Ассиро-Вавилонии.
При пышном византийском дворе оно было одним из любимых развлечений наряду с хорами, оркестрами, состоящими из славян, которые были известны своей музыкальностью и играли на «звончатых гуслях» еще с VI в. Об этих придворных развлечениях рассказывает путешественник из Багдада Аль Масуди (Абдул Хасан ибн-Хусейн), посетивший в середине X в. двор императора Константина Багрянородного. После окончания придворной службы русские певцы и музыканты возвращались в родные места и там показывали свое искусство. Они называли себя скоморохами (от греческого слова «скоммархос» — потешники). Это название надолго закрепилось за народными артистами Древней Руси. Скоморохи исполняли былины и песни, акробатические номера, демонстрировали фокусы, которые в древних русских документах назывались «шутками», а скоморохи-фокусники — «шуткарями» и «морочниками». О них чаще говорится как о колдунах: «…скоморошничают и совершают разные чары».
В то время как путешествующий по Руси Адам Олеарий в 1634 г. пишет, что скоморохи-фокусники «начали разные штуки», а потом «пустились плясать всякими способами», в рукописи XV в. «Слово христолюбца» о музыкантах и фокусниках говорится: «…с бубны и сопельми и с многими чудеса бесовскыми».
Царская грамота 1648 г. запретила скоморохам проводить «волхвования, чародеяния, гадания, а также всякие игры, музыку, песни, пляски, переряживание, игры…».
«Чародеяниями» именовались фокусы и непонятные явления. Характерно наблюдение Адама Олеария, устроившего камеру-обскуру, чтобы точно зарисовать вид за окном: «Вошел ко мне русский подканцлер, которому я показал это изображение. Он перекрестился и сказал: «То чародейство!»
Невзирая на строгое осуждение скоморошечьего «чародейства» царскими властями и духовенством, отношение к нему народа было совсем другое. Оно наглядно выражено в былине «Вавило и скоморохи»:
Видит — люди тут да не простые,
Не простые люди-то — святые,
Он походит с ними да скоморошить…
Вывод о святости делается в былине на основании впечатления иллюзионных трюков, описанных с большой точностью. И это несмотря на общий сказочный колорит. В действительности так оно и есть:
А и было в руках-то понукальце —
А и стало тут погудальце…
То есть кнут превратился в дудку. Далее:
Понесла она куру-то варену,
Еще кура тут-то да ведь взлетела,
На печной столб села да запела…
Оживление вареной или жареной курицы — известный трюк средневековых ярмарочных фокусников Запада, описываемый в «Волшебных книгах». В России он дожил до конца XIX в. В одном из сборников фокусов рассказывается: «Как сделать, что поданная на стол жареная курица уйдет с блюда?
Взявши поровну макового семени и куковальницу, накормите этим курицу, которая от этого уснет и будет как мертвая. В это время ощиплите у ней перья и, обмазав яичным желтком общипанную, засушите, и тогда она будет казаться жареной; но когда поданную на стол ее слегка потрогать вилкою, тотчас очнется и встанет».
В былине повествуется еще об одном иллюзионном трюке:
Заиграл Вавило во гудочек,
А во звончатый да переладец,
А Кузьма с Демьяном приспособил —
И у той у красной девицы,
У ней были холсты-то ведь холщены —
Еще стали шелковы да атласны…
Иллюзионный трюк «превращение холста и мешковины в шелк» не раз проделывал впоследствии Калиостро со своим помощником Алтотасом. Великий маг возродил полузабытую к тому времени иллюзию из репертуара средневековых ярмарочных фокусников. Былина точно воспроизводит внешний эффект трюка и его характерную техническую деталь. Для его исполнения необходим помощник, и Кузьма «приспособил» данный трюк вместе с Демьяном.
Уже в XI–XII вв. русские скоморохи-фокусники совершали путешествия на Запад. Официальный документ «Стоглавый собор» отмечает: «Да по дальним странам ходят скоморохи…». Былины рассказывают о похождениях «веселых молодцев» — скоморохов за рубежом.
В былине «Вавило и скоморохи» говорится:
Мы пошли ведь тут да скоморошить,
Мы пошли на инишное царство,
Переигрывать царя Собаку…
Во время странствия скоморохи обучали своим трюкам западных коллег и заимствовали фокусы у них.
Как и западные иллюзионисты, русские скоморохи попутно занимались знахарством. Герой былины «О гостье Терентьище» обращается к «веселым молодцам» скоморохам с просьбой вылечить его жену:
Вы много по земле ходоки,
Вы много всем скорбям знатоки,
Вы скорби ухаживаете
И недуги уговариваете…
С гуслями, гудками и волынками, с дрессированными медведями и нехитрой аппаратурой русские скоморохи бывали в Германии и даже в Италии. Ариосто в «Неистовом Роланде» (начало XVI в.) сравнивает гордое презрение своего героя к обступавшим его врагам с невозмутимостью «медведя, водимого русскими или литовскими поводырями, когда на него лают собачонки».
Западным ярмарочным фокусникам тоже приходилось бывать в России. В начале XIII в. многочисленные бродячие музыканты, певцы, фигляры и фокусники были изгнаны из Франции указом короля Филиппа-Августа. Они заполонили Германию и вместе с немецкими коллегами по искусству двинулись на восток. Они доходили до крупных центров русской культуры — Киева и Галича. Об этом есть некоторые намеки в летописях.
Таким образом, еще до татаро-монгольского нашествия разноплеменные иллюзионисты общались друг с другом. При всем национальном своеобразии подачи фокусов трюковый репертуар был народным. Этот факт предоставляет возможность по-новому взглянуть на некоторые сюжетные мотивы народных сказок.
Исследователи заметили сходство персонажей и событий в волшебных сказках различных народов. Напрашивается мысль: не являются ли некоторые волшебные сказочные мотивы поэтическим описанием фокусов? Именно тех, которые показывали в древние времена бродячие иллюзионисты? Например, прототипы плотоядных «огнедышащих» драконов, часто употребляемых в сказках, и сейчас есть на острове Ко-модо в Индонезии.
Сказочные сады, которые вырастали в одну минуту, заставляют вспомнить об индийском «манговом зернышке», «прорастающем» из земли на глазах у зрителей, о средневековом фокусе мгновенного «выращивания» травы и цветов из доски стола. Живая и мертвая вода, с помощью которой в сказках часто оживляют убитых, приращивая отрубленные руки, ноги и даже головы… Эта сказка перекликается с фокусом «Обезглавливание», факирскими трюками и чудодейственными эликсирами ярмарочных фокусников. Самоиграющие гусли, купание в кипящей воде и всякие превращения тоже имеют свои аналоги в репертуаре фокусников средневековья. «Волшебное» полотенце (в сказках оно превращается в реку) — постоянная принадлежность скомороха-фокусника: полотенцем прикрывали предмет, который потом исчезал или «превращался» в другой.
Объедало и Опивало, сказочные персонажи, также не были плодом вольной игры воображения.
Итальянец Батталья во время своих лондонских гастролей 1641 г. на каждом представлении «съедал по три четверти бушели (около 27 литров) булыжника и гальки». Некоторые впечатлительные зрители даже утверждали, что слышали, как камни перекатываются у него в животе, когда Батталья подпрыгивал. Другой «единственный в мире пожиратель камней» выступал в 1788 г. в «лавке мистера Хэтча на Стрэнде», в Лондоне. Огромное количество воды «выпивал» уроженец Мальты Блэз Манфред. Секрет трюка был раскрыт в английской книге «Тайна великого водопийцы открыта» (1650). Эти примеры показывают, что Объедало и Опивало не что иное, как особый жанр иллюзионного искусства, почти исчезнувший в настоящее время.
Интересно, что среди русских народных картинок, собранных и изданных Д. А. Ровинским, имеется изображение обжоры. Текст этого лубка XVII в., носящий явные следы скоморошьего стиля, гласит: «…в один четверть вина выпиваю, пудовым хлебом заедаю. Быка почитаю за теленка, козла за ягненка; цыплят, кур, гусей и поросят употребляю для потехи — грызу их, как орехи…». В песне, записанной В. П. Адриановой-Перетц в Новгородской губернии в 1894 г., такой же мотив: «Уж я съела молода семилетнего вола…». В определенной степени и такие документы можно расценивать как след, оставленный в народной памяти трюками скоморохов — «объедал» и «опивал».
Трюк итальянского иллюзиониста конца XVI в. Иеронимуса Скотто непосредственно перекликается с распространенным сказочным атрибутом — «волшебным» зеркалом. По просьбе Гебгардта Труксуса, вальдбургского архиепископа, Сотто обещал вызывать в зеркале изображение самой прекрасной женщины в Кельне. После пассов иллюзиониста и произнесенных им странных слов в зеркале появилось красивое лицо. Через некоторое время нашелся и оригинал «волшебного портрета» — герцогиня Агнесса фон Мансфельд. Исполнение этого трюка подтверждает запись в придворном журнале английской королевы Елизаветы I, перед которой выступал Скотто.
Фокус с «шапкой-невидимкой» проделывал Жито — придворный фокусник чешского короля и германского императора Вацлава IV (1361–1419). Иллюзионист заставлял исчезать партнера, накрывая его своей шапкой и плащом так, что только сапоги оставались видны зрителям. Когда Жито приподнимал шапку и срывал плащ, партнера под ними не оказывалось — оставались лишь сапоги. Исчезновение ассистентов демонстрируется иллюзионистами в самых различных вариантах и в наше время.
Скоморохи-иллюзионисты усвоили огромный запас трюков, накопившихся за четыреста лет существования скоморошества, своим оригинальным исполнением придали им своеобразный характер. Важнейшая особенность исполнения фокусов скоморохами — это сатирическая подача.
Скоморошьи вирши из собрания Ф. И. Буслаева, записанные в XVIII в., содержат традиционные шутки о «благородном обхождении» бояр — их умении «обмануть, своровать, выторговать». В заключительной части говорится: «Ныне больше обманою на свете живут люди». Скоморох, произносивший этот сатирический монолог, по-шутовски представляясь публике, объявлял себя смелым разоблачителем:
Не опасаюсь воистину на свете ничего,
Я не боюсь неприятеля никакого…
Даже в придворных увеселениях отголоски скоморошьих сценок сохраняют сатирическую направленность. В 1762 г. в московском «публичном маскараде», названном «Торжествующая Минерва», вертелись качели с веселыми песенниками, там представлялась внутренность кабака, тут — изображение бывших в старину мздоимных подьячих или вертепы карточных игр, со всею низостью первых и ужасами последних.
На протяжении многих веков все иллюзионисты отражали настроения своих зрителей, и в выступлениях русских народных фокусников-скоморохов текст, сопровождавший трюки, носил такой же сатирический характер, как и шутки остальных скоморохов: шутов, медвежьих поводырей и других.
Церковь относилась к скоморохам враждебно. Аскетическим взглядам православия противоречило любое проявление народного веселья. Тем более нетерпимы были для церковников издевки скоморохов. Чем сильнее крестьяне тянулись к единственному доступному им жанру развлечений, тем ожесточеннее становилась борьба со скоморохами. Одной из причин такого гонения были фокусы. Духовенство объявило их колдовством, совершавшимся при непосредственном участии нечистой силы.
С амвонов слышались проклятия скоморохам. На иконах Страшного суда их изображали подвешенными над адским пламенем за пуп. Вокруг черти с трубами вдували огонь в уши тех, кто осмеливался слушать злые скоморошьи шутки. На старинной лубочной картинке, изображающей истязание грешников в аду, подпись объясняет содержание: «И рече сатана: любил еси в мире различные потехи, игры, приведите же ему трубачей. Беси же начата ему во уши трубить в трубы огненные, тогда из ушей, очей, из ноздрей проиде сквозь пламень огненный…». В общем, и скоморохам, и их зрителям и слушателям угрожали самые страшные кары на «том свете».
На этом же, грешном, свете народ любил скоморохов, восхищался необыкновенной ловкостью их рук и вместе с ними потешался над попами и боярами. Дошло до того, что митрополит Иосиф писал царю Ивану Грозному: «Бога ради, государь, вели скоморохов извести, кое бы их не было в твоем царстве». И царь занялся искоренением скоморошьей крамолы. Созвав в 1551 г. съезд высшего духовенства — Стоглавый собор, царь в своей речи обрушился на скоморохов. Собор предписал беспощадно преследовать «пришлых скоморохов и попрошатаев», рекомендуя местным властям в случае необходимости «выбить скоморохов вон из села».
Несмотря на жестокие гонения церкви, скоморохи не пытались использовать богослужебные речения. Даже современные фокусники произносят по традиции: «Алахай-малахай». Интересно, что и современные египетские фокусники при исполнении трюков говорят: «Алахай-малахай-аакибаки-баган». Очевидно, обе формулы представляют искаженное изустной передачей древнее магическое заклинание, скорее всего, ассиро-вавилонское. При беглом ознакомлении с текстами клинописных таблиц бросается в глаза стандартный зачин ассиро-вавилонских заклинаний, содержащий обращение к шумерским богам. В нем дважды повторяется имя главного бога Силих-Мулухи, почитавшегося еще в III тыс. до н. э. Этот зачин явно напоминает формулу наших фокусников.
Рис. 35. Сцена из средневековой мистерии.
Пасть гигантского чудовища Левиафана — преддверие ада. Она изрыгает демонов, поглощает грешников. Голова чудовища (деревянный каркас, обтянутый расписанным холстом) приводилась в движение скрытым механизмом, под ней помещался сценический люк.
Но что интересно, в России иллюзионные автоматы не вызывали нападок и гонений со стороны церкви, цари поощряли их изготовление, и движения механических фигур не считались результатом волшебства.
Несколько лет назад в руки английского историка Питера Дэнси попали дневники купца Йохана Веема, торговавшего во второй половине XVI в. с двором российского царя Ивана Грозного. Листая пожелтевшие от времени страницы дневника, Дэнси наткнулся на описание некоего «железного мужика», прислуживавшего за столом Царю. Вначале историк принял словосочетание «железный мужик» за обычную игру слов. Однако чем больше вчитывался в страницы дневника, тем больше проникался уверенностью, что Иван Грозный действительно имел при себе настоящего механического человека.
Йохан Веем писал: «Побил железный мужик на потеху пировавшим царского медведя, и бежал медведь от него в ранах и ссадинах. Железный мужик на удивление всем подносил царю чашу с вином, кланялся гостям и что-то напевал на этом невыносимом русском языке, который мне так никогда и не поддался».
«Железный мужик», прислуживающий за столом не хуже, чем живой слуга, встретился Питеру Дэнси и в полуистлевших бумагах еще двух купцов, которые регулярно торговали с Россией и были допущены к царскому двору. Один из авторов так описал «игрушку» русского царя:
«Железный мужик прислуживает царю за столом, подает ему при ошеломленных этим зрелищем гостях кафтан, метет метлой двор. Когда царю возразили, что вещь эта не искусством мастера сотворенная, царь сначала осерчал. Но, выпив кубок мальвазии, кликнул трех людей мастерового вида, одетых по-боярски, и что-то им приказал. Те открыли спрятанные под одеждой железного мужика крышки, в нем оказались шестерни и пружины, двигавшие руки, ноги и голову. Гости с перепугу протрезвели, а русский царь сказал, что такие слуги были на Руси еще века два-три назад».
В 1606 г. Лжедмитрий выстроил для себя в Кремле новые хоромы. Перед ними был установлен огромный медный Цербер о трех головах, щелкавший зубами и извергавший пламя из пастей и ушей. «Егда де разверзает челюсти своя, — отмечает летописец, — извну его яко пламя предстоящим ту является и велие бряцание исходит из гортани его…». Этот автомат был уничтожен после убийства самозванца, при разгроме его хором.
Некоторым боярам было невыгодно появление твердой царской власти. Их устраивал самозванец на российском престоле. В то время распространилась слава о лопарях (саамы — небольшой народ на Крайнем Севере) как об опасных чародеях. Авторитет их чародеев и кудесников признавала вся Европа. У финнов для обозначения «сильного» колдуна употреблялось выражение «настоящий лопарь», а в Англии в том же смысле использовалось выражение «лопарские колдуны». В Смутное время волшебство лопарских магов было использовано для политической интриги, приведшей к появлению Лжедмитрия II.
Силы, заинтересованные в продолжении смуты на Руси, естественно, позаботились, чтобы, казалось бы, очевидный факт гибели Лжедмитрия I стал сомнительным. Для начала был пущен слух, «что Гришка был колдун, научившийся колдовству у лапонцев: когда они дадут себя убить, могут и воскрешать себя».
Подробности о поведении убиенного самозванца можно прочитать у Мартина Бера и Конрада Бюссова в «Московской хронике»: «Вокруг Лжедмитриева тела, лежащего на площади, ночью сиял свет: когда часовые приближались к нему, свет исчезал и снова появлялся, как скоро они удалялись. Когда его тело увезли в убогий дом, сделалась ужасная буря, сорвала кровлю с башни на Кулишке и повалила деревянную стену у Калужских ворот. В убогом доме сие тело невидимою силой переносилось с места на место, и видели сидящего на нем голубя. Произошла великая тревога. Одни считали Лжедмитрия необыкновенным человеком, другие дьяволом, по крайней мере, ведуном, наученным сему адскому искусству лапландскими волшебниками, которые велят убивать себя и после оживают».
Подобная мистификация вела к иррационализации народного восприятия событий Смутного времени. Была создана почва, на которой без труда укоренялись бы любые известия о спасении Дмитрия. Некоторое время спустя население Московии вполне терпимо приняло известие о том, что государь Дмитрий Иванович объявился в Польше и собирается снова занять царский престол. Благодаря репутации саамских кудесников Россия получила очередного самозванца — Лжедмитрия II.
Любовь народа к искусству была так велика, что не помогли и гонения. Бродячие скоморохи встречали самый лучший прием. Им позволяли селиться в деревнях, хотя, как свидетельствует «приговорная память» монастырского собора Троицкой лавры (1555), «не велели есмя им в волости держать скоморохов ни волхвей». Фокусники по-прежнему входили в скоморошьи ватаги, бродячие и оседлые. Юрий Крижанич, описывая Московское государство середины XVII в., перечисляет «дурных сословий людей», среди которых «игроки, борцы, фокусники, канатные плясуны, бандуристы».
Увлечение искусством скоморохов было настолько великим, что не только крестьяне охотно принимали их, но и боярская знать старалась держать в своих поместьях постоянные скоморошьи труппы. Такие труппы были при дворах И. И. Шуйского, Д. М. Пожарского и других бояр. Конечно, исполнителей озорных сатирических виршей и сценок, направленных против боярства, в таких труппах не было. В основном это были музыканты и певцы, плясуны и фокусники.
Рис. 36. «Потешник-немчин». Гравюра с картины К. Лебедева
В 1629 г. при царском дворе состоял искусник на все руки крещеный немец-потешник Иван Семенов Лодыгин, которого царь жаловал «камкой и сукном» за то, что он выучил пять человек танцевать на канате и совершать много других потех, среди которых были и иллюзионные трюки.
Беспощадно расправляясь с профессиональными иллюзионистами, русская православная церковь не гнушалась иллюзионными трюками, которые выдавала за чудеса. Первое подобное «чудо» совершилось на Руси еще в 1169 г. Византийская икона «Корсуньская Божья Матерь», некогда привезенная великим князем Владимиром Красное Солнышко из Херсонеса, была самой большой драгоценностью Софийского собора в Киеве. Летописец рассказывает, что князь Андрей Боголюбский, учредив свой княжеский стол во Владимире-на-Клязьме, завоевал и разграбил Киев. При этом он увез оттуда знаменитую икону. Киевляне пустились в погоню и пытались с оружием в руках отбить свою святыню. Но икона «явила чудо»: повернулась спиной к киевлянам и заплакала, выражая таким образом «собственное» желание переменить местожительство. Это настолько обезоружило простодушных киевлян, что они смирились. После этого икона с почетом была водворена во Владимире.
В более поздние времена, в связи с различными историческими событиями, у многих Богородиц глаза оказывались «на мокром месте». Например, когда петербургское духовенство было недовольно реформами Петра I, в Троицком соборе произошло «чудо»: большой образ Богоматери начал проливать слезы. Петр явился в собор, повернул доску, сорвал оклад и обнаружил в глазах крохотные дырочки, а позади них ямку с густым деревянным маслом. Размягчаясь от тепла лампад и свечей, масло каплями вытекало из глаз. Петр наказал виновников обмана и написал настоятелю собора: «Приказываю, чтобы отныне Богородицы не плакали. А если они еще раз заплачут маслом, то поповские зады заплачут кровью».
До самой смерти Петра иконы больше не плакали. А потом «чудеса» вновь возродились. В синодальном архиве хранится немало дел о «плачущих» образах, описываются «мироточивые головы» — черепа святых, источающие масло, подливаемое каждый день, упоминаются «обновившиеся иконы», с которых специальным составом смывалась вековая копоть.
Епископ Порфирий Успенский, представитель русского Синода в Палестине, в «Книге бытия моего» разоблачил «чудо» в иерусалимском храме Гроба Господня, где при появлении патриарха сами собой зажигались свечи. По методу «экспериментаторов натуральной магии» в церкви временами являлись «нерукотворные образа» на белых полотенцах (написанные невидимыми красками, они проступали при окроплении «святой водой»).
Испытанным приемом факиров совершалось «чудо исцеления». В религиозном экстазе человек проводил по своему телу (предварительно смазанному бесцветным роданином калия) ножом, покрытым раствором хлористого железа. Тотчас же на теле появлялась «кровавая полоса». «Кровь» текла из «раны». Но стоило лишь священнослужителю приложить к этому месту платок, смоченный «святой водой» (с бесцветной примесью фтористого натрия), как от ран не оставалось ни малейшего следа.
Первый русский император Петр I имел при своем дворе знатных людей, которые увлекались иллюзионным искусством. Одним из них был Яков Брюс, имя которого окутано огромным количеством легенд. Его отец, потомок шотландских королей, поступил на службу к царю Алексею Михайловичу. Яков Брюс родился 2 мая 1670 г. в Псковской области. В юности он сблизился с молодым царем Петром, поддержав его во время стрелецкого бунта 1698 г. С тех пор они стали побратимами. Некоторое время Брюс учился в Англии, под руководством великого Ньютона. Начав свою службу прапорщиком, Брюс закончил ее генерал-фельдмаршалом.
Когда Петр учредил орден Андрея Первозванного, Брюс стал одним из трех первых его кавалеров, сам Петр получил награду седьмым.
Яков Брюс возглавлял Берг- и Мануфактур-коллегии, говоря современным языком, был министром тяжелой и легкой промышленности, одним из создателей российской науки, организатором Навигацкой, Математической школ и астрономической обсерватории, которые помещались в Сухаревой башне.
На фоне этих героических деяний и просветительских начинаний особо выделяется овеянная тайнами и легендами деятельность Якова Брюса, связанная с астрологией, например, небезызвестный «Брюсов календарь» с астрологическими таблицами и предсказаниями.
В этом ему помогал феноменальный математический талант. Нередко он забавлял царя с компанией тем, что, когда перед ним бросали горсть пороха, Брюс тут же точно сообщал число горошин.
Наиболее колоритные легенды о Брюсе связаны с Сухаревой башней. Он-де в ней жил, скрывал здесь «черную книгу», читал ее по ночам, творил по ней волшебство, смотрел в подзорную трубу на звезды и гадал по ним, производил снег и гром среди лета в ясные дни. В башне, кроме «черной книги», хранились «Соломонова печать» на перстне, поворачивая который в разные стороны, всяк мог производить чародейства, — «от себя отвратить, все очарование разрушить».
«Чернокнижник» — так прозвали Якова Брюса в народе.
Обалдевшие от непонятного явления люди рассказывали, как в окно оборудованного под лабораторию флигеля сначала влетал, а потом вылетал огненный змей. Очевидно, Брюс изучал шаровую молнию.
Брюс был милосердным к простому народу, поэтому дворня не считала его слугой сатаны. Так что, когда увидели, как он, оттолкнувшись, взлетел над березами и далеко по ту сторону пруда приземлился, только перекрестились и сказали: «Чудны дела твои, Господи».
Некоторые «чародейства» Якова Брюса видел весь московский люд.
К какому-нибудь определенному дню или событию при дворе Петра I придумывались различные потехи. Например, ко дню пробуждения от зимней спячки водяного. Как известно, просыпается он первого апреля. И вот в этот день в 1696 г. царь Петр со своей многочисленной свитой вышел на берег Москвы-реки, где стояла упитанная кобыла, подготовленная к жертвоприношению водяному. Обреченное животное, опутанное якорными цепями, подтащили к большой проруби, под улюлюканье толпы бросили в воду. Здесь-то все и началось.
Царь не одну неделю готовился к этому розыгрышу. А помогал ему в этом могущественный «чернокнижник» граф Яков Брюс, который был великим изобретателем. Он изготовил самодвижущуюся фигуру водяного. «Ростом водяной был на две головы выше царя, да и пошире разов в два, — пишет очевидец событий. — Цвета болотного был. Ручища как вилы. Ну а на рожу и глядеть-то не хочется. Глазища горят, будто костры на шабаше». В движение это огромное механическое чудо приводилось при помощи многочисленных «хитро пристроенных» пружин, колесиков и валиков.
Брюс при помощи двух своих слуг заранее закрепил вышеописанное чудо-юдо подо льдом рядом с прорубью, «завел» его и…
Лишь только бедная жертвенная лошадь погрузилась под воду и над ней разошлись последние круги, раздался угрожающий хруст льда и из проруби выскочил «механический водяной». Его длинные «руки», оканчивающиеся настоящими вилами, здесь же сбросили в воду трех царских шутов, которых Петр специально не предупредил о подвохе. В результате двое из них утонули в ледяной воде.
Горожане, собравшиеся на берегу реки, на какое-то время замерли, а потом в суеверном страхе начали разбегаться кто куда. Подвыпившие спутники Петра моментально протрезвели. А сподвижник царя Фарварсон, приняв все за чистую монету, выхватил саблю, бросился на речное чудовище и тут же был им сильно ранен в бедро. Любимец царя Александр Меншиков, не растерявшись, прикатил с берега пушку, приготовленную для салюта в честь жертвоприношения водяному, и принялся палить по проруби. Расторопный Алексашка едва не утопил всех своих собутыльников во главе с царем.
Сам Брюс едва не лишился глаза, пытаясь остановить водяного. Наверное, помня о таком казусе, Яков Брюс сотворил более нежное создание — механическую горничную.
Придворные говорили о ней следующее: «Новая горничная — красавица писаная! И статью взяла, и умом, и обхождением. Он, Брюс, только подумает: «Кофейку бы сейчас!» — она уже с подносом плывет павою. Один недостаток — говорить не умеет, потому что искусственная, сделал ее граф из цветов и проволоки. Что касается остального, по девичьей части, зело резва и естественна, отчего дряхлый Брюс юношей держится».
Молва утверждала, что любви этой девушки домогались знатные женихи, не верившие в ее искусственное происхождение. Все истории обычно заканчивались тем, что Яков Брюс, утомленный навязчивостью аристократов, вытаскивал из прически девушки какую-то шпильку. И служанка на глазах у всех рассыпалась и превращалась в охапку живых цветов. Потом он при них же заново собирал ее, кропил «живой водой», и та как ни в чем не бывало вновь начинала прибираться.
Закончилась история о «цветочной женщине» плачевно: жена Брюса в конце концов приревновала его к механической служанке и, когда граф был на службе, разнесла ее дубинкой в пух и прах.
Интересны сказания о живой и мертвой воде: Брюс изготовил такую воду, что мог мертвого человека сделать живым и молодым. Первый опыт он произвел над стариком, своим учеником. Разрубил его на части, полил мертвой водой — и части тела срослись, полил живой водой — и старик-ученик встал молодым юношей. Брюс сам хотел помолодеть. Велел ученику разрубить себя на части и через девять месяцев полить сперва мертвой, а затем живой водой. Ученик поклялся это сделать, но, пока Брюс лежал разрубленный на части, молодой ученик сошелся с женой Брюса. Подошел договоренный срок. Ученик полил тело Брюса мертвой водой. Куски тела срослись. Когда же он собрался полить Брюса живой водой, то жена его, не желавшая воскресения мужа, выбила склянку из рук ученика, а тот не смог сделать новый состав, поскольку не знал его секрета. Брюс более не воскрес, а Петр I, узнавший об этом, повелел отрубить головы и ученику, и жене Брюса.
Приходится сожалеть, что эликсир омолаживания Якова Брюса не дошел до нашего времени. Остался только зафиксированный факт.
Племянник Брюса Томас Маккларен — недоросль, отправленный на чужбину родней, чтобы дядя как-нибудь его устроил в варварской стране России, прислал матери письмо, которое спустя сто лет было опубликовано в «Историческом королевском журнале». В нем Томми с истерическим страхом описывал, как дядя сначала превращал в щенка дряхлую легавую, которую ежечасно поливал каким-то вонючим отваром, а потом подверг аналогичной процедуре престарелого ключника. Юноши из деда не получилось, но более 35–40 лет, по впечатлению Томми, старикану после колдовского орошения дать было нельзя.
Чрезвычайно поразительно и еще одно «чародейство» Якова Брюса, так называемый «ледовый сюрприз».
В один из теплых весенних дней, говорят, что в свой день рождения — 1 мая, Брюс устроил торжественный съезд со званым обедом, после которого гостей катали на лодках по пруду. Вечером был блистательный фейерверк, устроенный хозяином. Под гром и блеск ракет Брюс взмахнул «волшебной» палочкой, и на глазах изумленных гостей произошло чудо — пруд превратился в ледяной каток, а гостеприимный хозяин пригласил присутствующих покататься на коньках.
Как же Брюсу с его «волшебной» палочкой удалось выполнить этот фокус, связанный с гидротехникой?
Разгадка летнего катка в имении Брюса состоит в следующем.
Рис. 37. «Ледовый сюрприз» Якова Брюса
Лед, видимо, наморозив зимой, сохранили до теплых дней. Безусловно, Брюс хорошо знал технологию намораживания и сохранения льда, поскольку во время своего продолжительного пребывания в Англии познакомился с процветавшей тогда ледяной индустрией. В каждой усадьбе, при каждом знатном доме имелось хранилище льда, его использовали летом для охлаждения продуктов и вина, а также для изготовления входившего в моду изысканного лакомства — мороженого. К тому же Брюс не раз наводил во время многочисленных военных переходов артиллерии ледовые мосты и перецравы.
Заготовку льда Брюс мог осуществить таким образом. К марту лед наморозили до толщины 30–40 см. Потом его поверхность посыпали соломой, опилками или стружками й прикрыли деревянными щитами. На них поверху уложили небольшой слой глинистого, слабоводопроницаемого грунта. Под такой защитой лед мог надежно храниться все лето.
Для надлежащего эффекта требовался каскад из двух прудов или же пруд с расположенным выше родником. На нижнем пруду и должно было происходить главное действие в торжественный вечер. Заранее намороженный до необходимой толщины лед, защищенный соломой, досками и грунтом от действия тепла, уложили ранней весной на дно нижнего пруда, спустив с него воду. Утром в день праздника из верхнего пруда была пущена вода в нижний пруд.
Лед, пригруженный грунтом, остался на дне. На этом нижнем пруду днем катали на лодках гостей. Когда они уселись за праздничный стол и началось веселье, воду спустили из пруда, убрали щиты с грунтом с поверхности льда и очистили его. Лед удалось быстро освободить за счет того, что грунт и солому укладывали на носилки или салазки, которые растаскивались вручную или лошадьми. Потом заново заполнили нижний пруд водой. Лед поднялся и образовал плавающий каток. Когда гостей пригласили прогуляться в вечерний парк, по сигналу Брюса вспыхнули огни фейерверка, заискрился, засверкал лед. Ошеломленные гости замерли в неописуемом восторге.
Тепловая защита льда, которую использовал Брюс, основана на многовековом опыте сооружения ледников в различных районах мира. Позднее подобный опыт помог наладить перевозку продуктов по железным дорогам в ту пору, когда еще не существовало вагонов-рефрижераторов.
Толщину грунтового слоя, который мог удержать на дне заполненного водой пруда ледовый каток, определить несложно. На лед действует вниз собственная сила веса, а вверх его выталкивает архимедова сила; на лед еще сверху действует сила веса грунта, взвешенного в воде.
При толщине льда 0,3 м получается, что достаточно трехсантиметрового слоя грунта, чтобы удержать лед на дне пруда. Если же уложить на лед еще солому и деревянные щиты общей высотой 10 см, то толщина грунтовой пригрузки возрастет до 6 см.
Ледовый фокус Якова Брюса имеет и определенное практическое значение.
Не только холодильники и морозильники, потребляющие огромное количество энергии, могут стать источниками холода, но и прекрасно известные в прошлом ледники.
В XVIII в. взгляд на иллюзионное искусство как на колдовство исчез окончательно и в России, и в Западной Европе.
С этого времени возрастает интерес к фокусам как к развлечениям. Становятся известны имена первых русских иллюзионистов, дошедшие до нашего времени. В книге «Русский цирк» Ю. А. Дмитриева говорится, что в 1740 г. фокусник Лазарев обучал молодых людей «штукам»-манипуляциям. И. Забелин сообщает в «Современнике», что в 1759 г. в Москву приехал механик Петр Дюмолин. В Немецкой слободе, в доме девицы Нечет, он показывал механическую маленькую бернскую крестьянку, ткущую полотно, движущиеся карты и электрическую машину. Демонстрация проходила в духе современных ему «экспериментаторов натуральной магии». Дюмолин не был гастролером. Швейцарец по происхождению, он давно уже обрусел и служил механиком в Московском университете, давая представления в свободное от работы время.
Выдающийся русский механик и конструктор XVIII в. Иван Петрович Кулибин с помощью изобретенных им оптических приспособлений устраивал иллюзионные представления. В честь 50-летия Академии он показал на фоне вечернего неба яркое солнце и движущуюся по небу фигуру Аполлона.
С конца XVIII в. на масленичных и пасхальных гуляньях устраивались зрелища, для которых наскоро сооружались специальные помещения-балаганы. Снаружи, на балконе — «раусе», сыпал шутками дед-зазывала. Наряду с народными хорами, танцорами, силачами и кукольниками выступали заезжие и русские фокусники. С 1826 г. славились балаганы Берга и братьев Легат. Так же, как и их патрон Леман, они были искусными театральными машинистами. Они с успехом показывали арлекинады и феерии, насыщенные постановочными эффектами, в том числе и иллюзионными. Хотя владельцы этих балаганов были немцами, они широко пользовались услугами русских изобретателей и артистов. Вот рассказ очевидца: «Довольно ловко проделан следующий фарс. Паяц ест яйцо. Вдруг схватывает его боль в животе. Он корчится по-паяцевски, стонет. Приходит доктор, делает ему во рту операцию и вытаскивает оттуда небольшую утку, которая движется, точно полуживая.
К Леману нелегко пробраться. У дверей его храма удовольствий так тесно, как в церкви в большой праздник до проповеди. Я с трудом достал билет, еще с большим трудом пробрался к дверям…».
В одной из арлекинад впервые в мире был использован «черный кабинет», по крайней мере, за полвека до Макса Ауцингера. «Этот иллюзионный эффект достигался на фоне черного бархата и не ближе третьего плана сцены, но производился так искусно, что из первого ряда кресел сохранялась полная иллюзия. Арлекина убивали выстрелом из ружья, затем шашкой разрубали его на части. Все видели, как его тело распадается на отдельные члены, особенно забавно выглядела отсеченная от туловища голова с застывшей улыбкой. Затем начиналась операция оживления Арлекина: к его отрубленному туловищу приставляли ноги, руки, голову. Он хлопал себя и радостно вскрикивал, возвращенный к жизни и к счастью вопреки проискам и козням его злых врагов…
Очень гладко производилось превращение предметов в живых людей, чему способствовала тщательная работа бутафоров, среди которых отличался Румянцев, талантливейший скульптор-лепщик и бутафор, работавший еще у Лемана.
Особенно удавался эпизод, когда Пьеро принимался рисовать на грифельной доске голову демона, которая вдруг поворачивалась и оживала. Или наоборот: фея превращала какого-нибудь злого персонажа в статую — человек «каменел» на глазах, обращался в изваяние, которое опрокидывалось, падало на пол и оказывалось полым внутри…».
Русские иллюзионисты опередили на полвека и трюк англичанина Хеймека: у него «оживал» нарисованный мелом скелет.
Определенные достижения в области иллюзионного искусства в России связаны с именем коллежского регистратора Антона Гамулецкого (1753–1850). Антон Маркович Гамулецкий, сын полковника прусской армии, родился в Польше. В возрасте 27 лет он встретился с Калиостро, посетившим в мае 1780 г. Варшаву. Впечатление, которое произвел на Гамулецкого «магическими сеансами» Калиостро, было исключительно сильным. Гамулецкий начал всерьез заниматься различными иллюзионными изобретениями, используя свое знание оптики, механики, физики. Уже в преклонных годах он открыл для широкой публики «Механический кабинет», а потом более усовершенствованный «Храм очарований, или Механический, физический, оптический кабинет г. Гамулецкого де Колла».
Уже входя по лестнице, ведущей в кабинет, посетитель был буквально ошеломлен зрелищем парящего в горизонтальном положении ангела. Эта фигура в натуральный человеческий рост ничем не поддерживалась в воздухе. В этом мог убедиться каждый. Как только гость достигал верхней лестничной площадки, ангел поднимал руку, в которой была валторна. Он прикладывал инструмент ко рту и, перебирая пальцами кнопочные лады, начинал играть бравурный марш.
Стоило посетителю сесть на диван, как начинала звучать негромкая пасторальная музыка. Потом раскрывалась одна из дверей, и в комнате появлялся араб. Он естественно, как живой, проходил между посетителями, то и дело кланяясь. В сборнике «Русское чтение» этот автомат (а это был весьма искусно сделанный механический человек) описывался довольно впечатляюще: «… араб, чистой крови африканец: курчавые волосы, толстые губы, белые зубы, блестящие глаза. Он нес поднос с напитками прямо к столу… Хозяин берет поднос, ставит его на стол и бранит араба, почему он сам не поставил поднос… Араб стоит неподвижно. Хозяин берет пистолет и стреляет в араба в упор в грудь. Гость вскрикивает, чуть не лишается чувств. Пуля пробила грудь навылет, а он даже не пошевелился. Хозяин поворачивает слугу за плечо, ударяет по затылку, а тот идет послушно туда, откуда пришел».
Зрителей удивляли и восхищали и другие автоматы. Из бронзовой вазы появлялся амур, играющий на арфе; вскакивая на жердочку, живописный петух хлопал крыльями и звонко кричал «ку-ка-ре-ку!»; по полу с шипением, извиваясь, ползала змея. Особый восторг вызывала огромная голова чародея, стоявшая на зеркальном, насквозь просматриваемом столе. Она отвечала на все вопросы, причем на том языке, на каком они были заданы. Каждый мог переставить голову в любое место — и она продолжала беседовать с посетителями.
Выступления магов фокусов, безусловно, находили отражение в художественной литературе.
А. М. Горький изобразил одного из таких иллюзионистов-эксцентриков и впечатление, производимое им на зрителей, в рассказе «О тараканах». Главный герой этого рассказа Платон Еремин изнывает от тупости однообразной обывательской жизни небольшого провинциального городка. «То, чего он хотел, убедительно подсказал ему англичанин Лесли Мортон, эксцентрик; этот необыкновенный человек был решающим впечатлением юности Платона Еремина, он в несколько минут распахнул перед ним дверь в мир необычного и чудесного. Он обладал изумительно разработанным умением делать все не так, как делают обыкновенные люди… Он создал для себя забавнейший и даже несколько жуткий мир, в котором все вещи открывали ему какие-то свои смешные стороны, мир, в котором самого Мортона ничего не удивляло, но все изумляло людей своей неожиданностью и капризным отсутствием здравого смысла.
Когда Мортон закурил сигару, голубой дым ее курчаво и обильно пошел из его лысины… мяч, брошенный им на арену цирка, превратился в куб, трость, положенная на стол, ожила, извилась змеею и сползла на песок; Мортон, поймав ее, проглотил. Сняв с головы цилиндр, он дымно выстрелил из него женской кофтой и ловко притворился, что это испугало его; брови Мортона перевернулись и встали на лбу двумя знаками вопроса…
Все это… Платон воспринимал как нечто исполненное серьезного значения, завидной свободы и власти над вещами. Лесли Мортон делал, что хотел, так, как хотел, и никто другой иной не мог делать того, что он умел. Он жил по каким-то своим законам и дерзко показывал свое презрение ко всему, что Платону казалось непоколебимо установленным, законно и навсегда мертвым».
Многие молодые люди достаточно серьезно воспринимали иллюзионное искусство и мечтали быть такими же волшебниками.
Достаточно интересно об этом рассказал В. Иванов в книге «Похождения факира»: «Для «оптических превращений» я сделал из деревьев резные изображения медведя, льва и кошки, оклеенные шкурками. Я смотрел на мой деревянный зверинец и воображал, что вот мы вводим зрителя в комнату и осматриваем ее. Никто не подумает о раздвижной кулисой стене, оклеенной обоями. Осмотрев комнату, зрители выходит и становятся у дверей. Они видят факира, сидящего на обыкновенном своем месте в обыкновенном своем платье. Факир опускает занавес. Он берет из-за кулис чучело, втыкает его вниз головой над собой в потолок посредством железных спиц, находящихся в ногах чучела. Факир поднимает занавес и в то же мгновение задвигает отверстие, сделанное в двери, трехсторонним стеклом или призмою пяти дюймов высоты. Зрители видят факира, превратившегося в медведя!
Я наполнил середину большого пивного стакана фольгою, а прочие места покрыл черной краской. Если на дно этого цилиндрического зеркала положить перевернутое изображение, как это делают в волшебных фонарях, и хорошенько его осветить, то оно окажется в воздухе над устьем зеркала таким натуральным, что его хочется схватить руками. Если изображение, положенное на дно зеркала, подергивать посредством волоска, оно шевелится. Я смеялся. Теперь я могу показать влюбленному его суженую или «душу» усопшего. К сожалению, я не располагал большими зеркалами, особенно выпуклыми. Тогда я надумал выгнуть зеркало из слюды и навести его зеркальною фольгою».
Конечно, этому начинающему факиру еще долго надо совершенствовать свое мастерство, но из таких фанатиков И вырастают настоящие маги фокусов.
На рубеже XIX–XX столетий искусство фокуса демонстрировал талантливый русский артист Гордей Иванов. Этот мастер иллюзий не побоялся написать на афише русское имя. Русские исполнители того времени выбирали себе, как правило, иностранные псевдонимы: Леони вместо Ларионова, Флоранд вместо Фролова. Они думали, что «иноземность» привлечет больше зрителей. Гордей Иванов всегда подчеркивал народные корни своего выступления.
В его репертуаре был красивый пластический трюк «Игра со свирелью». Появившись перед зрителями, он элегантно развел руки, держа их на уровне пояса, немного в стороны. Ладони его рук были направлены к зрителям. А слегка расставленные мизинец, безымянный, средний и указательный пальцы смотрели строго вверх. Вдруг с иллюзионного столика, стоящего перед Ивановым, начала подниматься вверх деревянная свирель. Инструмент парил горизонтально между его руками, но не касался пальцев.
Гордей Иванов плавно повернул руки ладонями друг к другу и начал приподнимать одну из ладоней вверх, одновременно опуская другую. При этом ладони продолжали «смотреть» друг на друга. Горизонтально парящая свирель стала медленно подплывать к более низко расположенной ладони. Иванов проделал такое же движение, поднимая вверх уже другую руку, и свирель двинулась в другом направлении…
Гордей Иванов поднял ладони примерно на уровень лица, вместе с ладонями вверх всплыла и свирель. Немного повернувшись, она коснулась одним концом губ исполнителя, и тот заиграл на ней. Зрители услышали тонкий, переливчатый свирельный напев. Все это выглядело истинным волшебством. Свирель висела в воздухе, мизинец, безымянный, средний и указательный пальцы рук пластично перебирали клапаны свирели, большие пальцы рук были отставлены в стороны, и пространство над сценой наполнялось мелодией.
Свирель «отплыла» от губ исполнителя, музыка прекратилась, ладони иллюзиониста развернулись к столу, не дотрагиваясь до свирели, горизонтально парящей под руками, и начали приближаться к поверхности иллюзионного столика. И вместе с ними стала опускаться свирель, коснувшись столика первой. Руки Гордея Иванова на столик не опускались. Два-три мягких завершающих движения — и фокус закончился.
Секрет этого трюка заключен в изяществе пластики фокусника. И только во вторую очередь основан на техническом приспособлении. Для создания необходимой длины Гордей Иванов взял пару конских волос, связал их между собой одними концами, провел сквозь свирель и на свисающих из свирели концах сделал небольшие петли.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.