Издевка молодости, или Да здравствует Таможенник!
Издевка молодости, или Да здравствует Таможенник!
Приятели, поэт Аполлинер и художник Пикассо, переминались с ноги на ногу в крошечном коридорчике квартирки Руссо. «Почему вы хотите пригласить на свою вечеринку именно меня?» — удивлялся дотошный хозяин. «Мы хотим справить ваш день рождения!» — нашелся Пабло Пикассо. Руссо растерянно заморгал: «Но он уже прошел…» — «Все равно, приходите! — гудел Гийом Аполлинер. — А для веселья возьмите скрипку. Будет хороший обед!» Это и решило дело. От папаши Руссо приятели выбежали весьма довольные. «Славно повеселимся!» — загоготали они.
На следующий вечер Руссо робко открыл дверь мастерской Пикассо на улице Равиньян. Там уже собралось множество народа — молодые, шумные, все в хорошем подпитии. Мастерская была украшена на славу: на стенах — гирлянды, на потолке — лампионы, в глубине высился стул, поставленный на старый ящик. «Сюда, папаша Руссо! — закричал шатающийся Аполлинер. — Это ваш трон!» Руссо протиснулся сквозь собравшихся и вдруг увидел над «троном» надпись: «Честь и слава Руссо!» И все собравшиеся закричали: «Да здравствует Таможенник!» Руссо расчувствовался — оказывается, молодежь любит и почитает его. Он сел на указанное место, и к нему подскочил молодой художник Жорж Брак: «Мы знаем, вы прекрасно играете. Скрипка при вас?» Кто-то тут же подал инструмент, и польщенный Руссо сыграл вальс своего сочинения «Клеманс». Собравшиеся зааплодировали: «Еще! И что-нибудь модненькое!» Тут же составились пары, и все общество пустилось в пляс. Три часа папаша Руссо играл без устали. Пол ходил ходуном под молодыми ногами. «Я говорил, натанцуемся вдоволь! — подмигивал Аполлинер Пикассо. — Ну где еще найдешь чудака, который согласится всю ночь играть бесплатно?!»
В конце концов смычок выпал из ослабевших рук Руссо. Еле-еле отдышавшись, он сел на свой «трон». «Где же застолье?» — наивно осведомился он. Пикассо хлопнул себя по лбу: «Наверное, я перепутал день, на который заказал обед!» Подбежавший Аполлинер кинулся на друга: «Как ты мог?! Ведь денег больше нет!» Руссо почесал в голове и вынул несколько купюр: «Сходите в соседний ресторан!» Ликующая молодежь начала петь дифирамбы «избавителю». С большого лампиона, висевшего прямо над его «троном», закапал воск. Руссо решил пересесть. Но тут радушный хозяин ухватил его за руку: «Вы прекрасно смотритесь на этом месте! Я хотел бы нарисовать вас!» И польщенный Руссо остался. Но воск капал все сильней, голову начало жечь. Тут подбежал Аполлинер: «Не трогайтесь с места, уважаемый Руссо! Я прочту поэму в вашу честь!» И он начал свои долгие стихи. Воск уже тек по волосам. Руссо решился, наконец, встать, но тут принесли обед. Еда пошла нарасхват. Но только Руссо протянул руку, раздался треск. Лампион над ним вспыхнул, залив голову густой восковой шапкой. «Какой зажигательный апофеоз вечера!» — завопил Аполлинер.
Через день Пикассо снова пришел к Таможеннику. Пабло было стыдно. Весь вечер они произдевались над бедным стариком, разорили его на обед, а он, уходя, искренне говорил, что это лучший праздник в его жизни. Надо бы как-то загладить вину. Вот приятели и решили заказать Руссо портрет Аполлинера и заплатить 600 франков. Таможенник пришел в восторг. «Я смогу заплатить за квартиру и купить краски! — возликовал он. — А вы знаете, месье Пикассо, я никогда не умел выбирать краски. Раньше за меня это делала Клеманс, а потом и Жозефина. Я просто говорил: купи мне красной краски, как у Мане, или синей, как у Ренуара. А недавно я видел несколько картин Сезанна. У него, наверное, тоже туго с красками. Но теперь, когда у меня появились деньги, я могу их дорисовать!» Пикассо скривился и процедил: «Он и сам может. А вы напишите Аполлинера!»
Анри Руссо. Муза, вдохновляющая поэта (портрет поэта Г. Аполлинера и художницы М. Лорансен)
В октябре 1908 года Руссо начал работу над большим полотном «Муза и Поэт». Посредством кисти он тщательно обмерил Аполлинера, записав в книжечку: «Четверть кисти — нос, полкисти — лоб». В список вошли рот, уши, глаза и прочее. Музой решено было изобразить возлюбленную поэта — художницу Мари Лорансен. Правда, с ней пришлось тяжко — она не давалась обмериваться. «Не тычьте в меня своей грязной кистью!» — шипела она. К тому же красавица, обладавшая весьма пышными формами, захотела, чтобы Руссо изобразил у ее ног огромные турецкие гвоздики. Они, мол, скроют ее объемы и подчеркнут, что она и ее поэт — признанные гении. Ведь известно, гвоздика — цветок славы. Руссо занервничал. Понесся в ботанический сад — посмотреть на цветы. Ходил чуть не месяц. Наконец заперся в мастерской и нарисовал. Увидев картину, Мари разразилась ругательствами. Муза и Поэт стояли взявшись за руки, а у их ног вовсю цвели левкои — как известно, цветы забвения и мертвых. Взвизгнув, Мари собралась рухнуть в обморок, да вовремя одумалась — ну, упадет она, а кто удержать сможет?..
Данный текст является ознакомительным фрагментом.