Создатель примитивизма и его музы

Создатель примитивизма и его музы

Руссо вошел в свою крошечную квартирку на улице Перрель и тяжело опустился на стул. Слава богу и магистру, он наконец-то дома! Теперь надо протопить квартиру, пока картины в соседней комнате вконец не замерзли, ведь хозяина не было дома целый месяц, а на дворе — зима. Завтра — Новый, 1908 год. Руссо поднялся и вошел в мастерскую. Бросил в печь полено, и в комнате повеяло теплым ветерком. Легкое покрывало центральной картины вдруг сползло, и с холста на Руссо взглянула самая прекрасная женщина в мире. Его жена Клеманс приветствовала возвращение мужа.

Они поженились в далеком 1869 году. Она была красива какой-то экзотической красотой. «Цыганка!» — восторженно подумал 25-летний Анри. Но оказалось, предки жены были из Праги. «Это тоже романтично! — решил Анри. — Я не хочу звать тебя так прозаично — Клеманс. Я буду звать тебя таинственно и загадочно — Ядвига!» Новоявленная Ядвига только плечами пожала. Она ждала первого ребенка, мучилась от тошноты по утрам, и ей было все равно, как муж станет звать ее. Потом она родила Анри еще 8 детей, но все они умерли. А потом и сама Ядвига ушла за ними. Доктора говорили, заболела чахоткой. Да что они понимают? Бедная Ядвига просто не смогла жить без детей. Все беспокоилась, как они там, на небе, без матери. И только одна дочка осталась с отцом здесь, на земле, — красавица Юлия. Теперь она уже взрослая, живет с мужем в Анжу.

Руссо вздохнул и взглянул в глаза жене: «Я так рвался к тебе! Мечтал встретить с тобой Новый год!» — «Не со мной, а с нами, — вздохнула с полотна Клеманс. — Или ты забыл Жозефину?» Анри вскочил и подбежал к правому углу мастерской. Скинул покрывало с другого портрета, и на него взглянула вторая жена — Розали-Жозефина. Руссо встретил ее спустя 10 лет после смерти Ядвиги — в 1894-м. Она была замужем за пренеприятнейшим господином Тансере. Этот тип пил и бил свою несчастную жену. Но что тогда мог сделать Руссо? Впрочем, кое-что мог. Взял да и нарисовал ненавистного Тансере на картине «Война» в виде трупа, которому ворон выклевывает глаза. Братья по масонской ложе, которым Руссо показал картину, весьма не одобрили этого: «Разве можно рисовать живого человека мертвым?! Смотри накличешь беду!» Как в воду глядели — накликал! Да только не беду, а радость: мучитель Жозефины умер в парижской канаве от перепоя! И осенью 1899 года она стала госпожой Руссо. Но недолго длилось счастье — всего четыре года. И вот от Жозефины остался тоже лишь портрет.

Как же тяжело терять! Один, без жен и детей, да еще и под следствием. Но Руссо не сдастся — у него же есть обожаемая живопись! Пусть публика издевается над его картинами, а художники, как прежде таможенники, над ним самим, но и ему иногда удается осадить их. Руссо хихикнул, вспоминая. Однажды желчный Дега процедил при встрече: «Я видел вашу живопись…» и замолчал, явно подыскивая словцо покрепче. Но Руссо вдруг ответил: «Да, мои картины можно увидеть в Салоне. А где выставляетесь вы?» И Дега пришлось заткнуться, ведь его-то картины в Салон не берут.

Но молодые художники не оставляют свои обидные розыгрыши! Даже Поль Гоген, который неплохо относится к работам Руссо, заявил однажды, что получил приглашение для себя и Таможенника в Елисейский дворец. Показал бумагу, где черным по белому было отпечатано, что «художники Гоген и Руссо приглашаются президентом республики». Наивный Руссо поверил и пошел. Долго ждал Гогена у ворот на подъездной аллее, а потом, поняв, что его разыграли, вернулся и рассказал шутникам: «Меня не пустили в парадный вход. Но сам президент вышел из дворца и, похлопав меня по плечу, спросил: „Почему ты не во фраке? Без фрака никак нельзя. Оденься и приходи в следующий раз!“» Услышав эту байку, шутники заволновались: «Неужели ты ходил во дворец?! Да нас же всех могут упечь в полицию!» Вот и пойми, кто кого перешутил!..

Руссо вздохнул. Да, он много не понимает в жизни. Но жить надо! Только как?! Пенсия у него маленькая, картины не пользуются спросом. Может, бросить живопись и давать уроки игры на музыкальных инструментах? После того как в армии он освоил саксофон, Руссо научился играть на скрипке, флейте, кларнете. Художник вздохнул, завесил портреты любимых жен и пошел спать, как всегда — не раздеваясь.

Ночью ему приснилась Ядвига. Подала кисть и сказала: «Мужайся, Руссо! Ты нарисуешь все, что должен. Ты даже станешь основателем нового направления в живописи!» Руссо вздохнул: «Все только смеются надо мной, говорят, мои картины абсолютно примитивны!» Ядвига улыбнулась: «Вот ты и станешь основателем примитивизма!»

Руссо проснулся в холодном поту. Но, придя в себя, подумал: а может, Ядвига права? И он первым рисует ТАК. Потом ТАК станут рисовать и другие. Ядвига знает, о чем говорит. Не зря же он пишет ее имя на каждой картине — на счастье. Правда, потом, подумав, он пишет и имя Жозефины.