Галерея и жизнь

Галерея и жизнь

Старые коллекционеры честно предупреждали начинающего: «Не увлекайся, Павлуша! Собирание картин — дело сумеречное. Разные художники разное изображают: любовь, страх, ненависть. А ты все это в свой дом понесешь — станешь чужие чувства переживать, чужими страхами маяться. А еще попадаются такие картины, что человека на разные аферы-приключения подталкивают. А уж сколько средств-то потребуют, и сказать боязно…»

Такие разговоры Павел Михайлович Третьяков слышал не раз, да только плечами пожимал: известное дело, коллекционирование — пагубная страсть. И коварна, и азартна, и расточительна. Вот и сегодня Третьяков из бюджета вышел. Поехал спозаранку «по художникам». К одному на чердак еле забрался. Там вся теснехонькая мастерская холстами заставлена. Картин много, а на столе — корка хлеба. Видать, не берут картины-то. Сам хозяин уж пожелтел с голодухи, а за занавеской его жена кашляет. Посмотрел Третьяков холсты — не бог весть что, но один эскиз стоящий. Вынул «катеньку», да совестно стало. А тут из-за занавески еще и писк послышался — видать, детеныш голодный.

В общем, оставил Павел Михайлович в той убогой мастерской триста рубликов. Возвращался в свою в контору на Ильинке, ругал себя: разве можно за эскиз столько денег платить?! Да только как вспомнится голодный писк, сердце щемит — все бы отдал.

Правда, особливо и отдавать пока нечего — не миллионщик! Тятенька покойный, Михаил Захарович, оставил сыновьям в 1851 году капиталу по 100 тысяч. Павлу Михайловичу было тогда почти 19, а Сергею Михайловичу — 17 лет. Сестрам состояние было отписано особо. С тех пор за 20 лет в текстильной торговле Павел нажил еще 200 тысяч: по московским меркам — деньги не особо большие. Но как не помочь простым русским художникам?..

И.Е. Репин. Портрет Павла Михайловича Третьякова

Свою первую картину — «Стычка с финляндскими контрабандистами» Василия Худякова — Третьяков купил в 1856 году, когда ему было 24 года. Правда, рассмотрев, понял: действия на холсте хоть и много, но оно не захватывает по-настоящему. Зато другое купленное полотно — «Искушение» никому не известного художника Николая Шильдера — поразило начинающего коллекционера. Глядя на него, Третьяков словно видел происходящее — вот вам мистическая сила картин, про которую говорили старые собиратели. На холсте старая сводня предлагала браслет молодой девушке. Та отказывалась, но долго ли она продержится — в нищете в сыром полуподвале? А у старухи и богатый клиент наготове. Велико искушение-то… Эта правдивая сценка так потрясла молодого Третьякова, что он не только выложил за картину приличную сумму, но и вставил странный пункт в свое завещание: 8 тысяч рублей серебром просил «употребить на выдачу в замужество бедных невест за добропорядочных людей». Вот как странно начиналась коллекция…