Рейнграфенштайн. Творение сатаны

Крейцнах – небольшой германский городок со множеством закоулков и старинных зданий, большей частью весьма непритязательного вида. Лишенный привлекательности внутри, он радует гостей снаружи: больных за городскими стенами ожидают целебные источники, а здоровых – живописные окрестности. Два городских района разделяются тихой Наге, в то же время соединяясь каменным мостом, построенным в незапамятные времена. При необыкновенной красоте, какой природа наградила здешние предместья, можно растеряться, выбирая маршрут для первой прогулки. Любителям спокойного отдыха вполне подойдет остров за мостом, где в старину располагался крошечный городок Гамбург. В настоящее время от него сохранилось немногое, в том числе тенистые рощицы с лужайками, тополями и каштанами.

Крейцнах с трех сторон окружают горы со склонами, сплошь покрытыми виноградниками. Поклонники активно-познавательных развлечений, безусловно, заметят самую высокую из них, наделенную очень распространенным в Германии именем Ганс. У человека, склонного к философским раздумьям, она вызывает в памяти времена, когда человеческая жизнь подчинялась закону грубой силы. Желание людей гнездиться на неприступных скалах, чтобы оттуда вести борьбу и уничтожать себе подобных ради клочка земли, послужило материалом для множества легенд. Одна из них относится к развалинам Рейнграфенштайна, который, по преданию, был возведен сатаной.

Из-за вражды с архиепископом Майнца безвестный рейнграф (от нем. Rheingraf – «граф рейнской области») находился в таком бедственном положении, что должен был искать спасения в бегстве. Однажды в минуту отчаяния он подошел к подошве той скалы, где находятся вышеупомянутые руины. Глядя на реку, сжатую порфиритовыми скалами, возносящимися до небес, на зубцы, извилины и пропасти гор, переливающихся всевозможными оттенками, завидуя устремленному вперед весело журчащему потоку, он воскликнул: «Хотел бы я иметь здесь город, чтобы досаждать попу, но вряд ли смертному дано взобраться на такую кручу, где в архитекторы годится лишь черт». Не успел несчастный произнести последнюю фразу, как перед ним действительно появился сатана. Презрительно глядя на графа, с мерзкой улыбкой на лице, он предложил помощь, правда, с условием, что первый, кто выглянет в окно созданного им замка, станет его собственностью, а значит, будет съеден.

В Средневековье беды, катаклизмы и всякие необъяснимые явления связывали со злыми силами. Так из-за людского невежества незаслуженно плохую репутацию получила скала в Пфальцском лесу. Не зная, что она приобрела причудливую форму благодаря действию дождя и ветра, местные жители прозвали ее Столом дьявола, видимо, полагая, что тот использовал это странное образование для обедов на свежем воздухе.

Стол дьявола в Пфальцском лесу

Вышеупомянутая легенда не сообщает, пригласил ли сатана рейнграфа на трапезу или ужинал в одиночестве, но договор был заключен. На следующее утро взору бедного аристократа предстало величественное сооружение с коваными воротами, бойницами, толстыми стенами в зубцах и башнями, устремленными в небо, подобно вершинам Ганса. Думая, что видит сон, граф потер глаза, но замок, построенный нечистым духом всего за одну ночь, не исчезал. Осмотрев просторные залы, выбрав покои для себя и супруги, он вдруг с ужасом вспомнил о договоре, и раскаяние стало мучить его. Граф постоянно слышал звуки снаружи, узнавал голос дьявола, но не решался подойти к окну, зная о том, что станет его добычей.

Так могло бы продолжаться долго, не существуй на свете такого полезного явления, как женское любопытство. Подслушав разговор мужа с чертом, графиня сама позаботилась о его желудке, выставив из окна морду старого осла, одетого в воротничок архиепископа, с епископской шапочкой на ушах. Видимо, сатана удовлетворился ослом, поскольку семья рейнграфа жила долго и счастливо. Истории неизвестно его имя, зато хронисты сообщили, что в 1400-х годах к представителям владевшего замком рода перешли владения и титул вильдграфов. Столетие спустя Рейнграфенштайн близ Крейцнаха принадлежал графам фон Зальм, прославившимся своими пирами.

В средневековом обществе, особенно в ранние времена, социальные различия нигде не проявлялись так явно, как в питании. Жилища деревенской знати можно было узнать по пищевым отходам, которые тогда выбрасывались просто за порог дома. Еда относилась к знаковым атрибутам, утверждала статус аристократа, поэтому знать, надевая простую одежду и проживая в скромных домах, резко выделялась в пище. Если простому рыцарю, не владевшему ничем, кроме коня и меча, доводилось пообедать вместе с сюзереном, гордости и счастью не было предела, ведь для него даже будничное застолье в замке представлялось праздником.

Большое торжество начиналось, когда убогие деревянные тарелки на большом столе заменяло фамильное серебро, а вечером по извилистой дороге сплошной вереницей тянулись всадники. Не обращая внимания на привратную стражу, разряженные рыцари и дамы на скаку пересекали двор и, оставив лошадей у входа, поднимались в залитый огнями (но чаще скудно освещенный сальными свечами) зал, где жаркие волны исходили от пылающих в камине бревен. Нарядно одетые слуги разносили на серебряных подносах угощение: плавающие в масле лепешки, только что вынутые из печи, тонко нарезанные ломтики хлеба, смазанные восхитительно ароматной приправой. Пир мог продолжаться до утра; танцы были веселы, разговоры фривольны, возлияния весьма обильны, не говоря о еде, которую на таких ужинах подавали не тарелками, а огромными блюдами, бадьями, бочками. Кравчие сбивались с ног, исполняя просьбы гостей; в кубки лилось пенное пиво, чаши наполнялись вином, которое требовалось подсластить и немного разбавить горячей водой. Вино урожая разных лет созревало в огромных деревянных бочках, веками стоявшими в специально приспособленных для того погребах. Дегустация вин при свечах является давней традицией германских виноделов.

Обед германской знати. Изображение на ковре, XI век

Похожий праздник рыцарь мог позволить себе, купив или по-строив замок, то есть значительно продвинувшись по социальной лестнице. В этом случае он уже не сетовал, подобно Вольфраму фон Эшенбаху, что «дома, там где к нему обращаются Мой господин, даже у мышей нет повода для торжества». Теперь на его столе появлялись такие блюда, как сочный рубец с луком или ломтики вепря с трюфелями. Иногда он приказывал подать пару почек либо целую птицу, поджаренную на вертеле. Привычные даже для крестьян кровяная колбаса, рубец, ватрушки в столовой замка имелись в больших количествах и подавались к каждой трапезе.

Мелкая знать Германии предпочитала мясо, в основном свинину и говядину. Оно же составляло ежедневную пищу крестьян, хотя у них мяса было несравнимо меньше и, кроме того, на убой шла старая или больная тягловая скотина. Не задумываясь о питательной ценности еды, и крестьяне, и рыцари проявляли благоразумие, употребляя мясо в вареном виде. Дичь не господствовала на столе даже у заядлых охотников.

Зимой блюда из свежего мяса подавали разве что императору, а остальным и без того не хватало фуража, отчего животных забивали осенью, засаливая и сохраняя куски в глиняных горшках. Работая с этим банальным продуктом, средневековые повара не слишком усердствовали при разделке. Оставляя пленки и сухожилия, они редко пользовались водой, не вымачивали мясо, как нынешние кулинары, в маринаде: уставший замковый человек был голоден и потому непривередлив. В период нехватки продовольствия, после неурожая и прочих природных катаклизмов становился очевидным незнакомый нашим современникам принцип: место на социальной лестнице определяло, кому жить, а кому умирать.

В то время как хлебопашец пересчитывал последние зерна, графский повар нашпиговывал большие куски или целую тушу молодого теленка аккуратно нарезанными кубиками свиного сала, посыпал перцем и, поливая свое творение белым или красным вином, жарил над очагом, любуясь постепенным появлением румяной корочки. Зажаренную на вертеле козу полагалось разрезать на тонкие ломтики и подавать с овощами, которые выращивала каждая хозяйка замка. Они росли в форбурге, на больших огородах хозяйственного двора или крошечных – внутреннего.

Древние германцы собирали фрукты в лесу, но к XII веку научились выращивать плодовые деревья, устраивая сады на ближайших лугах. Виноград издавна перерабатывался в уксус и хмельные напитки, к которым не относилось вино, тогда заменявшее воду. Замковые служанки собирали яблоки и груши для варенья, желе и вкуснейших сиропов. Безбрежные немецкие леса предоставляли людям шиповник, бузину, желуди, каштаны, орехи. Все лесные богатства были доступны крестьянам вплоть до Ренессанса, когда владетельные князья постарались оградить свои земли от простого люда.

Застолье в королевском замке

Охотничьи трофеи графа, как правило, не задерживались в погребах. Возвращение десятка или даже сотни охотников принято было отмечать особым пиром – шумным, безудержным, подобным тому, как праздновали свои победы готы или саксы. Гости устраивались прямо во дворе, подле огромного костра, где на вертеле шипело, источая удушливый аромат, мясо кабана. Подкопченное над раскаленными углями, оно раздиралось на куски руками, но в более изящном варианте, посыпанное лесными орехами, подносилось к столу на серебряных блюдах неимоверной величины.

За приготовлением нежного мяса дикой козы, лося или оленя следил кто-нибудь из поварят; мальчику требовалось отгонять проголодавшихся рыцарей и одновременно смазывать куски свиным жиром. Еще труднее было уследить за мелкими тушками куропаток. Впрочем, таким блюдом замковый повар занимался на кухне сам. Ожидая, пока догорят дрова, он шпиговал грудки и ножки кусочками сала, посыпал их солью и заморскими пряностями, а затем, насадив на тонкие шпажки, жарил над раскаленными угольями. Искусный кулинар оборачивал почти готовые тушки листьями лопуха и, выдержав пару часов, приказывал нести в столовую. Как известно, лопух придавал приятный аромат и сладковатый привкус рябчикам, которых графские слуги наполняли салом по будням и ягодами брусники по праздникам. Самое вкусное мясо перепелок получалось в том случае, если оно жарилось над углями из можжевельника.

Тем не менее главным для средневекового германца являлось не мясо, а зерновые продукты: хлеб, пиво, разнообразные каши, булки, коржи, пироги, пряники, крендели. В этом разница между аристократическим и крестьянским столом выражалась уже не в количестве, а в качестве: богаче дом – светлее хлеб, от черного каравая до белой пшеничной булки из графской пекарни. По сравнению с зерновыми все остальные продукты, даже мясо, считались деликатесами.

Сегодня рейнские немцы не жалуют рыбу, видимо, забыв, что в рационе предков она играла очень важную роль. С трудом добытая из речных вод, она охотно поедалась в пост, который католическая церковь устраивала 70 дней в году. Самые благочестивые последователи Христа отказывались от скоромного по пятницам и субботам, а ревностно верующие постились каждую среду. В такие дни мясо, птица и молочные продукты оставались в закромах, а повар приходил на кухню к вечеру, ведь господа ели только один раз в сутки, отказываясь от завтрака и дневных закусок.

Едва крестоносцы познакомили соотечественников со специями, в Германии появилась по-восточному крепко приправленная еда. Дешевые местные специи, исключая соль, хотя и были доступны всем слоям населения, употреблялись с большой экономией. Такое же благоговение немцы испытывали перед дорогими заморскими приправами, поступавшими из Африки и средиземноморских стран. Так, крошечная баночка шафрана оценивалась дороже коровы, фунт мускатного ореха стоил 7 быков, еще более высокими цены были на перец, имбирь, корицу. Впрочем, тот, кто хотел продемонстрировать свое богатство, в данном случае не скупился и сыпал перец даже в вино.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.