Область Сицилии

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Область Сицилии

Вступив на чужую землю, граф Рожер невольно исполнил давнюю мечту мальтийцев: изгнал сарацинов, возродив веру в Иисуса Христа. В итоге смены хозяев мальтийцы получили флаг, до сих пор сохранивший первоначальную расцветку. В результате поспешной норманнской кампании остались прежними система управления и ее исполнители, ведь арабы не покинули острова, а всего лишь утратили власть. Более того, мусульманские семьи не преследовались и могли свободно представлять ислам во всех его материальных видах: одежде, мечетях, медресе и мусульманских книгах.

В отличие от арабов германцы не сразу поняли, что Мальту легко захватить, но трудно удержать. Едва только флотилия Рожера скрылась за горизонтом, мусульмане подняли восстание. Бунт был подавлен в 1127 году сыном покойного графа, которому пришлось повторно занимать архипелаг. Рожер II подавил сопротивление мусульман, наложил на островитян контрибуцию и упрочил норманнское господство с помощью гарнизонов с наместником-христианином. Однако полностью искоренить ислам не удалось ни ему, ни тем, кто пришел следом. Из документов конца XII века известно, что тогдашние мальтийцы разговаривали на итальянском языке и быстро приобщались к новой культуре, видимо ощутив себя жителями полноценной европейской страны. Последний норманнский король умер, не оставив наследников, поэтому Мальта перешла под управление германских императоров. В 1249 году ее представитель Фридрих II расправился с «неверными» на всех своих землях, не забыв и арабов Мальты. Однако с островов бежали далеко не все мусульмане; многие приняли христианство, чем спасли себя и своих родственников, не пожелавших покидать обжитые места.

Палаццо Фальцон в Мдине

С 1268 года архипелаг принадлежал сицилийскому королю Карлу I Анжуйскому, затем находился под контролем испанцев – арагонских и кастильских правителей. Официально Мальта не входила в состав Сицилийского королевства, и островами долгое время распоряжались феодалы. Последним из них был некий Гонсальво Монрой, свергнутый и затем изгнанный восставшими островитянами. Конфликт разрешился в 1398 году, когда обиженный наместник принял от жителей Мальты 30 тысяч флоринов, а король Альфонс V Арагонский, не желая кровопролития, согласился присоединить острова к своим владениям. Тогда же старая столица получила европейское название Мдина.

Вплоть до прихода иоаннитов Мальта управлялась сицилийскими правителями, жила по законам Сицилии и развивалась одновременно с ней. Население архипелага относило себя к сицилийскому народу, отчего не осознавало своей самобытности. В немалой степени тому способствовала эмиграция: страх нападения мусульман заставлял покидать Мальту и спасаться на Сицилии.

Несмотря на легкость передвижения, эмигранты встречались с немалыми трудностями, ведь на архипелаге оставались родственники и друзья. Преодолев жизненные перипетии, большинство из тех, кто решился покинуть родину, вскоре возвращались за семьями, поскольку устраивались на новом месте гораздо лучше, чем на Мальте.

Балкон средневекового здания в Виктории

В пору позднего Средневековья отток населения настолько увеличился, что однажды всем сицилийским мальтийцам был отдан приказ вернуться на острова. Вместе с переселенцами на Мальту попадали рабы; ими становились военнопленные и жертвы пиратских налетов, которые с одобрения мальтийских правителей совершались у берегов Африки. Невольники работали гребцами на галерах, строили дворцы, прислуживали местным богачам, но, несмотря на полное бесправие, не могли пожаловаться на невыносимую жизнь. На Мальте рабам разрешалось трудиться за плату и копить деньги на выкуп. Если бывший раб принимал христианство, то власти позволяли ему жениться на местной девушке и таким образом стать полноправным членом общества.

В рыцарские времена некоторые мальтийские интеллигенты уезжали на учебу в Италию, где оставались навсегда. В XVII веке именно так поступил способный композитор Джероламо Абос. Сумев прижиться в Неаполе, он не только проникся итальянской культурой, но и прославил новую родину великолепными произведениями. Подобные настроения отнюдь не способствовали прочности рыцарской власти, поэтому орден эмиграцию не поощрял.

Оказавшись на Мальте, иноземцы не хотели существовать обособленно и всячески стремились к слиянию с местным населением. В свое время примером тому послужили беженцы-греки с Родоса, прибывшие на Мальту вместе с иоаннитами. Более 5 тысяч эмигрантов с семьями обосновались в небольшом городке Биргу, где открыли для себя и единоверцев из Витториозо три приходские церкви. С конца XVI века греки не нуждались в отдельных церквях. Необходимость в них отпала после того, как главный приход, посвященный Богоматери Дамасской, переместился в Валлетту и оставшиеся храмы перестали существовать в прежнем качестве.

Сменилось не одно поколение, прежде чем жители архипелага осознали свою уникальность. Став окраиной норманнского государства, Мальта разделила его сложную историческую судьбу. Средневековое искусство островной страны явилось слабым отголоском богатой художественной культуры Сицилии. Построенные германцами романские замки и готические храмы слишком сильно изменились после многочисленных перестроек. Вместе со стенами бесследно исчезли украшавшие их статуи, росписи, мозаики.

К счастью, сохранились отдельные сооружения Позднего Ренессанса: дворцы Фальцон и Гатто Мурина в Мдине, жилые дома в Витториозо, мрачный палаццо Бонди на Гоцо, жилая часть крепости Сан-Анжело, приходская церковь в Зейтуне.

Норманнское окно жилого дома в Витториозо

Средневековый облик всех этих строений во многом определяют так называемые сицилийско-норманнские окна, разделенные надвое стройной колонкой и украшенные пышной резьбой. Благодаря норманнам в речи островитян прижился сицилийский диалект, объявленный официальным языком Мальты наравне с латынью. Его своеобразное употребление определяла тесная связь с Сицилией, где для общения и письма использовался тосканский вариант итальянского языка. Сформировавшийся только к середине XVI века, он не замедлил проникнуть на Мальту, но здесь его употребляла лишь культурная часть населения, тогда как жители деревень и малых островов разговаривали на мальтийском.

Странную языковую ситуацию отметил французский путешественник Сье дю Мон, посетивший архипелаг летом 1690 года: «В здешних городах говорят на французском, испанском и итальянском. Последний к тому же является государственным языком, на котором пишутся документы. В этой стране простолюдины говорят на странном диалекте». Современники объясняли языковой хаос беспрерывным притоком чужеземцев. Коммерсанты, моряки, беглецы, ученые и просто искатели лучшей доли, прибывая на Мальту, быстро забывали родину, но с родным языком расставались неохотно. Присутствие большого числа иностранцев в портовых городах привело к искажению языка, что специалисты называли «варварство».

Арка двора палаццо Бонди

К концу XVIII века искаженный итальянский превратился в городской диалект, подобающий представителям низших сословий, в частности ремесленникам и прислуге.

Языковая путаница доставляла немало хлопот нотариусам, которым надлежало переводить документы с латинского, сицилийского, итальянского языков на местный, чтобы бумаги могли читать полуграмотные крестьяне, коих на Мальте было большинство. Для средневекового, к тому же не слишком развитого общества вполне естественно, когда образованный человек возвышается над другими людьми благодаря своим знаниям. На островах затерянного в море архипелага жизнь сосредотачивалась вокруг Мдины и Рабата. В мелких поселениях нотариусы господствовали, часто возглавляя местные органы самоуправления. В столицах влияние нотариусов не проявлялось настолько явно, поскольку здесь жили образованные иностранцы, священники, местные политики и деятели культуры, а с XVI века духовную атмосферу Мальты стали определять рыцари ордена Святого Иоанна, куда входили только потомственные аристократы.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.